— Но без вас она не уедет. Просто не знаю, что делать.
Десять лет тому назад, когда хоронили маму, Юра был совсем еще маленький. Он до сих пор помнил, как он безутешно плакал, пораженный горем и ужасом. Тогда главное было не в нем. Тогда он едва ли даже соображал, что есть какой-то он, Юра, имеющийся в отдельности и представляющий интерес или цену.
«Века и поколения только после Христа вздохнули свободно.
— Ну, изволь. Пароль Красная Сибирь, отзыв долой интервентов.
Тогда Кубариха запела по-другому, про себя и вполголоса, считая себя в полном одиночестве. Остерегаясь оступиться в болото, Юрий Андреевич в потемках медленно пробирался по стежке, огибавшей топкую полянку перед рябиной, и остановился, как вкопанный. Кубариха пела какую-то старинную русскую песню.
Вот и спи и ешь тут, изволь. Даром что чугунный, сказишься, тронешься.