Приподнятая смоляная бровь, наигранно-удивленные глаза.
Нет, все же он еще не полностью обжился в нашем мире, если спрашивает такие элементарные вещи. И тут мне представился Кондрад у шеста в стрингах, натертый маслом. Фантазия, безусловно, дурацкая, но такая эротичная… И все бы ничего, если бы он в этой фантазии не поскользнулся на этом масле и не грохнулся. Сразу возникает другая мысль: а не выработался ли у меня рефлекс устраивать ему пакости?
— Женщины! — фыркнул Тарасик и заработал от мамы подзатыльник.
— Исключительно нервами Кондрада, — лукаво стрельнула я глазами в ответ.
Кондрад: «Хм, по-моему, я употребил другие слова».
— Ой, боги! Что это? — разглядывая мои пока еще заметные следы от ранений и побоев.