— О чем шум? — раздраженно спросил он. — Ты же и сам поймал когда-то звезду, и ничего!
Теперь оставалось сбыться только двум небывалым вещам, и тогда…
— …смертью миссис Пентстеммон, — закончил Майкл.
Хоул уселся на высокий табурет, словно римский сенатор в тоге, и задумался.
— Мари! — заорал в ответ Хоул. — Как дела, кариад? Маму слушаешься?
— Боюсь, у нас только хлеб с сыром, — суховато произнес Майкл.