Теперь оставалось сбыться только двум небывалым вещам, и тогда…
— …смертью миссис Пентстеммон, — закончил Майкл.
Хоул уселся на высокий табурет, словно римский сенатор в тоге, и задумался.
— Мари! — заорал в ответ Хоул. — Как дела, кариад? Маму слушаешься?
— Боюсь, у нас только хлеб с сыром, — суховато произнес Майкл.
— Это дань уважения памяти миссис Пентстеммон, — отвечал он, отворяя дверь. — Она во всем любила последовательность.