Несколько матросов кричали им и стучали каблуками по палубе, требуя еще одной схватки. Как всегда, громче всех орал корабельный кок. Тирион презирал этого человека, хотя он был единственным более-менее сносным игроком в кайвассу на судне.
— Получить в глаз обломок копья и сдохнуть от этого.
Вино затуманило мой разум. Он научился читать на высоком валирийском, еще сидя на коленях у своего мейстера, хотя то, на чем говорят в девяти Вольных Городах… это скорее уже не валирийский, а девять его диалектов, которые постепенно становились отдельными языками. Еще Тирион знал несколько слов на браавосском и немного болтал на мирийском. А благодаря одному наемнику, которого он знал еще в Утесе Кастерли, на тирошском он мог богохульствовать, обозвать человека мошенником и заказать кружку эля. В Дорне, по крайней мере, говорят на общем языке. Как и дорнийская пища и дорнийские законы, дорнийская речь имела привкус Ройна, но ее можно было понять. Да, Дорн это по мне. Он добрался до койки, хватаясь за эту мысль, словно ребенок за куклу.
В безопасности. От этих слов глаза Дени наполнились слезами.
— Без сомнения, волки были бы осторожнее.
— Кразз считает, что сердца храбрых людей сделают его сильнее, — объяснил Хиздар.