– Еще как снимают. Вместе с головой. Давай разотру тебе ноги.
Отпустил я Марка, и тот стоял, пошатываясь, слезы глотая. Молчала настоятельница Луиза, и гордость, что на миг мелькнула в ее глазах – «поняли теперь?» – исчезала. Молчала летунья Хелен, перестав балансировать на грани произнесения своего Слова. Молчал и я, глядя в окно, где били фейерверки над шумным карнавалом… Обнял я Марка, похлопал по спине, а потом глянул в глаза Хелен.
– Не успеть… – выдохнула летунья. – Что ты, смотри, они первым делом к взлетной полосе идут… понимают.
– Настоящее, настоящее… Видишь, как блестит?
С острова в планёр палили все, кому не лень. Вспышки и клубы белого дыма пестрели среди деревьев и зданий, видно, преторианцы готовы были нас угробить, лишь бы не дать уйти. Но в этом опасности особой не было, так попасть с земли, чтобы кого-то из нас зацепить или важную тягу перебить, – это невозможная удача нужна.
– Я с тобой, парень, – сказал я онемевшими губами. – Все равно… один конец.