Эта похвала придала мне силы. Сжав зубы, я сдержал крик и, когда облачная фланель накрыла нас, не издал ни звука.
– Щеки не надувай, Маркус… Хелен, Луиза, гляньте!
Парень кивнул, по руссийскому обычаю ладонь к сердцу прижал, на кухню двинулся. Вскоре подали борщ – он всегда в огромном котле стоит готовый, – тарелки с рубленой вареной бараниной, вазочку со злой горчицей, черный хлеб.
– Именем Сестры, ее волей… на радость Искупителю… дарю тем сан святого паладина. Снимаю с тебя все обеты, освобождаю от новых – пока не достигнешь ты Рима и не сопроводишь вора Ильмара к Пасынку Божьему! Отныне все в твоей воле, нет и не будет на тебе грехов, любой твой поступок во исполнение миссии – мил Искупителю и Сестре!
– Жаль, что младшим принцам не дано наследовать власть. Хоть раз встал бы добрый человек во главе Державы.
– Глянь… – брезгливо сказал Нико, кидая на стол бумажные листки. Я подошел, склонился, глянул. Листовки маленькие, с теми же рисунками и текстами, что на плакате. Только здесь рисунки были цветные. На цветном Марк был вообще как живой, зато я последнее сходство утратил.