Значит, пока я по Лузитании скитался, железо на монеты обменивал да с комфортом через Державу ехал, товарищи мои этапные от огня и воды лютую смерть приняли? Не было у меня среди них друзей, да только все едино – вместе нас судьба свела, а потом…
– Выходите, господа, – говорил внизу добрый кучер. – Как поездка? Я уж прошу прощения, если растряс, тут дорога совсем разбита, безобразие…
– Не бойтесь, – сказал мальчишка, и я от такой наглости дернулся. Но смолчал – что поделать, и впрямь ведь боюсь. Хоть чуть-чуть бы света, хоть щелочку в палубе, лампадку на другом конце трюма – ко всему привычен, по саксонским подземельям ползал, в курганах киргизских копался, китайские дворцы ночами обчищал – когда одна смальта фосфорная с потолка светила… Но нет ничего – и сиди, жди, не вонзится ли в бок кинжал.
– Слушай, повторять не буду. Нас поведут на канате…
– Если кто-то из нас… ну, исключая Маркуса… попадет в руки Стражи – остальные должны уходить. И лучше, чтобы пленный не знал точно куда. Знаешь, какие у нас искусники водятся? «Сибирский валенок», «Березка» – это, наверное, страшно. А вот «Белая роза, красная роза»? Или «Венецианский гриль»? «Раскаяние», «Любовь и кровь»? Простое иксионово колесо?..
– Хелен! – крикнул я. Летунья обернулась. – Спасибо!