Керн скосил в его сторону взгляд, подозревающий во всех смертных грехах разом, силясь отыскать в лице подчиненного тень издевки, и, наконец, медленно кивнул в сторону двери. Курт, развернувшись, зашагал прочь; приостановившись на пороге, ухватил Бруно за рукав двумя пальцами и потянул за собой в коридор.
— Ну, — протянул тот оскорбленно. — Отсюда тебя никто не гонит, хоть корни тут пусти… Только все одно не понимаю, отчего ты не пошел нагружаться в приличное место; и питье получше, и к дому поближе.
— А главное — ценного продукта израсходовано? — договорил Курт, и с тот улыбкой пожал плечами, накладывая повязку прямо поверх штанины. Он покривился. — На рану плеснул бы.
— Сum transieris per aquas tecum ero et flumina non operient te, cum ambulaveris in igne non conbureris et flamma non ardebit in te… - по-прежнему одними губами шепнул он, подняв взгляд к двум крестам и улыбнувшись подрагивающими губами. — Dominus qui ductor vester est ipse erit tecum non dimittet nec derelinquet te noli timere nec paveas… Крепитесь, братья. Я буду молиться о вас.
— На ритуалах, — кивнул Курт, снова позволив себе издевательскую ухмылку, — обыкновенно все устраивается чинно и красиво. Вскрытое горло либо же вены, аккуратные разрезы; сердце, на худой конец, вырезанное или что-то еще — но все солидно и серьезно, без вульгарного мяса. Здесь же — поверь, я тело видел — попросту исполосованный труп.
— Да? А вещи твои тоже спалить — вместе со шкафом?