– Лучше всего взять печенье, – сказал Брайан за моей спиной. Я повернулась и увидела, как он скормил автомату семьдесят пять центов. – Просто и со вкусом. – Он нажал две кнопки, и печенье начало опускаться вниз навстречу своей погибели. Потом Брайан повел меня к разрисованному и поцарапанному столу, где люди увековечивали свои инициалы и тайные мысли.
Дыхание Джесси стало спокойнее, как когда-то, когда он был маленьким и я относил его наверх, если он засыпал у меня на руках. Он забрасывал меня вопросами: «Что такое шланг на два дюйма? А на один дюйм? Как моют пожарные машины? А тот, кто отвечает за насосы, может водить машину?» Я понял, что не могу вспомнить, когда он перестал задавать вопросы. Но я помню ощущение, будто что-то потерял, словно утрата детского восхищения может вызывать такую же фантомную боль, как ампутированная нога.
– Не понимаю, что общего между тем, когда ты паришь в небе, и тем, когда кто-то пускает на тебя слюни.
«Потому что твоя сестра важнее торта и мороженого. Потому что я не могу сделать это вместо тебя. Потому что я так сказала».
И почувствовала легчайший пульс, слабейшее сжатие, еле заметное движение пальцев Кейт, которыми она цеплялась за этот мир.
– Почти. – Я подал ему свои запасные форменные штаны, которые всегда лежали в машине. – Вам помочь?