Гаор подавил вздох: мог бы и отпустить его, время-то уже вышло, наверняка уже на ужин и отдых запустили, а что с ним сделают надзиратели за опоздание — тоже тот ещё вопрос! — но ответил спокойным, даже равнодушным тоном.
— Законный сын, наследник, играл в карты, проиграл много, вот меня и продали, чтоб я долг его оплачивал.
Потом Фрегор заснул и уже не мешал своей болтовнёй обдумывать и… шоссе пустынно, никаких помех нет и не предвидится, а ни петь, ни читать стихи нельзя, и заснуть страшно. И Гаор рискнул достать и открыть папку, чтобы на отдельном чистом листе записать главное из увиденного сегодня.
— Умеешь ты вляпываться, Рыжий. Подложить тебе?
— Беляк я, — ответил тот, глядя не на старосту, а на управляющего.
Карты так лежали у него в шкафу: приказа вернуть их Мажордому не было, и Гаор каждый вечер снова и снова брался за них, разбираясь с поэтажными планами. Когда его всё-таки спросили, чего это он, ответил кратко.