— И ты хорош. Давай ещё напоследок, твой очухается уже скоро.
— Всё, иди, Рыжий. И Огонь благодари, что этим обошлось.
— Ага, — кивнул пацан, осторожно присаживаясь к костру по другую сторону.
Здесь упоённо валялись на койках, играли в чёт-нечёт, вели какие-то свои в своих компаниях разговоры, но, проходя к своей койке, Гаор не так понимал, как чувствовал, что он здесь действительно свой, никому ему не надо ничего доказывать, отстаивать себя, придумывать объяснения, чего это ты не в увольнительной, за что оставили, или почему домой не взяли, как это бывало в училище.
Мажордом взял с одной из полок большой конверт из плотной коричневой бумаги и протянул его Гаору.
— Покурю. Если не прогонят… посижу здесь, а нет, пойду спать.