— Да, и я. Совсем немного, на малую долю, но да. Но я всегда стыдился этого, а ты… и зачем тебе эти рассказы? Воображаешь себя Креймом-Просветителем? А ты помнишь, как он кончил?
— Это нас так берегут? — усмехнувшись, спросил он Седого.
— Хоть бы ты уж затяжелела, наконец, — Мать отсмеялась над особо удачным оборотом и укоризненно покачала головой. — С пузом не побалуешь.
— Мы ходим в складчину, — виновато ответил он. — Отец…
Ему очень не понравилось лицо Фрегора, когда тот смотрел на Мажордома, явно наслаждаясь его страхом. Такой вариант садизма, когда сами не бьют, а любуются видом чужих страданий, причиняемых кем-то другим, был ему знаком. Случалось видеть и на фронте, и на "губе". Да и в училище был такой. Сам не бил, а заставлял других и получал двойное удовольствие: и от криков жертвы, и от того, что сделал палачом другого.
— И куда я его на неделю засуну? — резко повернулся к нему Фрегор. — К себе в задницу? Или к дядюшке в постель?! Шестнадцать тысяч псу под хвост.