Ему больше не портило настроение тусклое серое небо, где смешались в вонючем коктейле смог и дождевые тучи. Над этим небом есть другое, чистое и бесконечное, созданное для свободы, для полета… для него лично.
– Только я перестал получать удовольствие от слияния с кораблем. Словно он умер.
– Согласен. – Генералов кивнул. На Ким он вообще не смотрел. – Но боец-спец должен быть не столько неприметным убийцей, сколько отпугивающим фактором.
В голосе мальчишки не было тени иронии. Впрочем, и благодарности особой – тоже. Таким тоном можно благодарить палача за обещание наточить топор поострее.
– Спохватились, – фыркнула Ким. – Что, запускать повтор?
Но трудно добиться стабильной работы от реактора, манипулирующего с самой основой материи. Здесь начинают спотыкаться законы физики. Здесь нет однозначных решений и готовых схем. Пока реактор работает на минимальной мощности – все еще прогнозируемо, к тому же в любой момент его можно заглушить. Как только реактор выходит на полную мощность – процесс «плывет». Из ниоткуда возникают потоки самых разнообразных излучений. Титановый корпус реактора может превратиться в золотой или графитовый… а однажды Алекс видел реактор, чьи стенки превратились в литой хрустальный цилиндр. На «Зеркале» стоял тандемный глюон-реактор «Ниагара», вообще не имеющий стенок, только силовые поля.