Оставшись один, Венн подошёл к столу и через пульт открыл фотографию расстрельной стены. Он никому не говорил, что сделал эту панораму не столько для клиентов, сколько для себя. Потому что, стоя перед ней и рассматривая следы пуль на уровне своего лица, с предельной ясностью ощущал, что промедление, как и спешка, равно смертельны. Потому что победа форзейлей, или алеманов, или аггров, или… кого угодно — это смерть. Всем, и ему самому в том числе…