Он говорит, не узнавая, а чаще и не слыша от боли собственного голоса. Верят они ему или нет… нет, всё равно, сейчас всё начнётся заново. Нет, это ещё хуже, ещё больнее.
Получилось уже лучше: он сам услышал себя, и его поняли.
Она пожала плечами, но задернула занавеску. И тогда он обнял её и стал целовать в лицо, в грудь в вырезе платья. Она тихо рассмеялась, обнимая его за голову и прижимая его лицо к груди.
— Газовня это что? — спросил, уже догадываясь об ответе, Гаор.
— Придётся тебе, Рыжий, рукомесло своё прикрыть, — язвительно сказал Зуда.
— Это, конечно, здорово, — кивнул Чалый, — а чего ты себе сигарет не попросил?