– А ты не забывай, – посоветовал я. – Бояться – не бойся, а забывать не стоит.
– Халат проверь, может, уже успел веревок надергать? – спросил тот, кто желал заняться моим воспитанием.
– Если бы я знал, зачем его ищу, – неожиданно сказал Антуан. – Мой друг счел, что я умею разбираться в человеческих душах, пойму, зло или добро несет в себе Маркус. Но причина не в этом… наверное… наверное, я просто хочу его увидеть. Это последнее приключение моей жизни. Единственное настоящее приключение.
Возница и впрямь был один. Рыжий, с щегольскими тонкими усиками, в очень вольно надетом мундире – судя по нашивкам, сержант. Он правил запряженной парой лошадей телегой, загруженной ящиками и бочками, и казался совершенно спокойным.
Заставив себя приподняться, я осмотрелся. И сразу же увидел солдат.
– Каждый узник поначалу склонен оскорблять нас. Особенно в первый месяц своего заключения, и к исходу первого и третьего года. В промежутках узник обращается с жалобами и мольбами, а подлинное смирение следует лишь на четвертый год…