— Это у хозяина надо спрашивать, — ответил Гаор, — как он разрешит.
Вроде он к таким разговорам уже должен был привыкнуть, а всё равно каждый раз как заново его прямо по сердцу било. И почувствовав это, Мать и Пушинка повели разговор уже о другом. В каких посёлках он бывал, да кого видел, может, о знакомых или родичах узнать придётся. Гаор успокоился, даже забалагурил. Пушинка и Мать охотно смеялись его шуткам. А потом Пушинка посмотрела на слушавшую его, раскрыв рот, Милку.
Город быстро остался позади, и теперь их везли среди неправдоподобно яркой зелени лугов и рощ. Теперь зашмыгали носами и парни. Все они были поселковыми, и столько уже годов заводские цеха, казармы в подвалах, бетонные и асфальтовые заводские дворы да отстойники… Он тоже тосковал по небу, зелени, земле, но он — потомственный горожанин, ему это переносить легче.
— Ну и ложись с ним, — пробурчал кто-то с нар.
— И куды тебя поставили? — спросил Старший, прекратив разговоры о родне и свойственниках.
— Когда там отпустят, маршрутка без времени.