– Державный линкор? – Голос Жерара едва заметно дрогнул.
Я скривился, сообразив, что успел в самый последний момент. Маркуса уже нашли. И пытались тихонько увести, воспользовавшись любовью Арнольда к массажу…
Вот только валуна уже не было. В темноте будто открыли дверь – в беспросветный мрак, в ледяной холод, и валун ухнул туда, на Слово.
От запаха духов кружилась голова. Рядами выстроились стеклянные и фарфоровые баночки с мазями и притираниями. Пудру продавали и в коробочках, и на вес – покупателям попроще, из тех, что соблазняется грошовой экономией, купив товар без красивой упаковки и большой партией. Десяток девиц демонстрировали краски для волос – стоя рядком, от белокурой до смоляно-черной, и держа в руках краску, послужившую такому преображению. Вертлявый молодой человек суетился в толпе, давая всем желающим понюхать новые духи – с самым модным запахом ржавого железа.
А через месяц поэт обкурился опия и вышел из окна мансарды, где жил «вдохновения ради». То ли с дверью окно перепутал, то ли решил, что летать умеет… то ли просто почуял зов судьбы.
И месяца не прошло с тех пор, как был я удостоен чести лицезреть епископа Ульбрихта. Помню, как бросился перед ним на колени, припал к руке, прощения и благословения прося…