– Какое тебе дело, Хелен, кто и что про тебя думает? – спросил я. – Поверь… я на дне жить привык. Не важно это.
А потом огляделся – будто впервые. Будто шел до того с завязанными глазами, как в каменных катакомбах Урбиса перед встречей с Пасынком Божьим.
Вино, которым Жан Багдадский своего друга угощал, и впрямь было отменным. Сухим, но не кислым, в меру терпким и ароматным, и при этом набравшим изрядную крепость. Глянул я на год урожая, скромно на этикетке выписанный, и лишь головой покачал.
Я послушно встал, смирившись с ролью мальчика на побегушках.
– Нам еще весь Пешт объезжать, на каретных дворах расспросы вести.
Для разворота круга служили длинные деревянные рычаги, втыкаемые в дырки по самому краю. Работа была не для одного, но я навалился как мог. Помогать мне бросились Жан – от него толку было немного, и Луи с Йенсом – вот они толкать умели.