Распахнув заднюю дверцу, я залез в автомобиль и потеснился, освобождая место устроившемуся рядом Мстиславу. В голове было пусто-пусто, и только ноющая во всем теле боль мешала послать все к черту и попытаться уснуть. Да и нервы были напряжены до предела — Леший Лешим, но у меня и без него проблем хватает. Тем более, что к одной из них мы в скором времени прибудем. Самое паскудное — представления не имею, чего от Ильи ожидать можно.
Уставившись в видневшееся меж макушек сосен серое небо, я потихоньку уплывал в беспамятство. Струившаяся по кисти кровь ледяными каплями срывалась с кончиков пальцев и алыми кляксами пятнала снег, онемевшая нога перестала болеть, и даже помехи глушителей больше не терзали сознание. Полыхнувшая неподалеку вспышка «закатного муара» лишь на мгновение разогнала застившую глаза тьму, и меня начал крутить водоворот невнятных видений.
— Да это ерунда, — махнул рукой Макс, сам облазивший всего недели две назад. — Некоторые каждый месяц сгорают.
– Пусть попробуют, – зло ухмыльнулся Второй.
Вот она — семейная жизнь. Я обулся и потихоньку смылся в подъезд. Пойду на улицу выйду. Хоть на солнышке постою, погреюсь.
Идущий нам навстречу невысокий мужчина средних лет, драповое пальто на худых плечах которого болталось, как старый пиджак на пугале, поднял воротник, сунул обшарпанный портфель подмышку и заспешил дальше. Вроде лицо знакомое, а где пересекались, хоть убей, не помню. Очень худой, бледный — на морозе щеки нисколько не покраснели, — глубоко запавшие глаза воспалены, длинные усы уныло обвисли. И сразу чувствуется, что при деньгах товарищ. Ну все, теперь буду голову ломать — кто такой. Бывает, мелькнет лицо знакомое, а имя и через день, и через два само собой всплыть может.