— Ладно, я понял, — кивнул я, хотя на самом деле ничего не понял.
Время от времени где-то раздавался глухой стук, отдававшийся у меня в груди, словно удары второго сердца. Вслед за ударами накатывали волны жара, как будто кто-то открывал и закрывал дверцу гигантской духовки. Каждый удар заставлял меня в ужасе пригибать голову, но дети даже не морщились. Вместо этого они пели, и слова их песни звучали в такт падающим бомбам.
— В противном случае все это пустая трата времени.
Оливия заявила, что потеряла свои утяжеленные туфли, и взяла привычку ползать по потолку, как муха, роняя на людей зернышки риса. Когда они поднимали голову и замечали ее, она начинала хохотать так безудержно, что ее способность к левитации давала сбой и ей приходилось хвататься за люстру или карниз для штор, чтобы не свалиться вниз.
Рики пожал плечами и сунул за щеку очередной комок табака. Он развалился на садовом стуле, а я отпер дверь и шагнул внутрь.
— Я хочу задать тебе очень простой вопрос, — произнес он. — И я хотел бы услышать такой же простой ответ. Где ты был всю ночь?