— Вряд ли. Безопасно здесь, как дома. Давай-ка побыстрее сматывать удочки.
Я тоже плакала, меня тоже трясло — или это он так сильно дрожал, не знаю.
В чернильной темноте я опустилась на пол у стены. Из мешка с рисом получилась вполне сносная подушка. Я закрыла глаза и настроилась на серьезную беседу.
— Она сильная… — Женщина перешла на успокаивающий тон. — Видите, как легко она справилась с первым, самым страшным, воспоминанием?!
Я заглушила мотор и вылезла из фургона, стараясь держаться непринужденно, словно работник, занятый делом. Со скрипом распахнулась задняя дверца фургона: индикатор на крышке криоконтейнера светился красным — Душа по-прежнему внутри. Я осторожно подняла контейнер, захлопнула дверцу и не спеша направилась к открытому кузову грузовика. Сердце отчаянно стучало: эта затея, кажется, опаснее, чем выполнение «задания» в Лечебнице. Я заволновалась: пойдут ли люди на такой риск?
— А Курт… Вы сами решили остаться с супругом вашего носителя? Когда «все закончилось»?