Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я-то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?
Нарастающий гул, многоголосие басов и сопрано, казалось, звучал отовсюду, усиленный многократным эхом. Я тревожно вглядывалась в клубы горячих испарений, пытаясь различить, откуда идут голоса. Свет был слишком ярким — потолок сверкал, как в большой пещере, только гораздо ближе. Лучи плясали в водяной взвеси, создавая ослепительный переливающийся занавес. Изо всех сил напрягая глаза, я в испуге ухватилась за руку Джеба.
— Это «От боли» действует, — сказала я. — Ты должен поесть.
Мы прошли еще немного, развернулись и, казалось, по кривой дуге направились обратно. Дорога пошла под уклон, который с каждым шагом становился все круче, и Джеб одной рукой меня поддерживал. Я цеплялась за его грубую ручищу и, спотыкаясь, брела в темноту — как долго, не знаю. Вероятно, путь казался дольше, чем был на самом деле, потому что каждую минуту растягивал страх.
Осознав, что он делает, Джаред отбросил мою руку, словно обжегся серной кислотой.
Едва я раскрыла рот, она слегка отпрянула, — словно ожидала, что я закричу. Похоже, мой тихий ровный голос расстроил ее куда сильнее, чем крик, на который она рассчитывала. Не обращая внимания на злобный взгляд круглых, навыкате, глаз, я изучила ее лицо.