— Все, замерли! — выпалил я, когда мы оказались в подъезде рабочей казармы. — Теперь снимаем накидки и пояса. Рубашки оставляем навыпуск. И штаны выпускаем поверх сапог.
— Гувернантку свою тоже заберешь? — спросил я.
— Надо было хоть спросить, что они тут жрут, — подал голос Щербатин.
Наконец он закончил и сел, вытерев с лица набежавший пот. «Какая гадость», — прочитал я по его губам.
Я наконец посмотрел на него. И остолбенел.
Музыка была бесхитростная, но бодрая. Она напоминала народные скандинавские мелодии, переигранные на детском электропианино. Наверно, где-нибудь на лужайке после пары стаканов водки я мог бы подпрыгивать и выкидывать коленца под такой аккомпанемент, но не здесь.