— О-о! — Я и Щербатин, не сговариваясь, захлопали в ладоши.
«Черные» переглянулись. Статус Щербатина обязывал их уважительно к нему относиться, но я чувствовал, мысленно они над ним потешаются.
Он пригляделся ко мне, затем оставил свои плакаты у столба и осторожно приблизился. Простые люди, я давно это заметил, легко шли на контакт. Заговорить с незнакомцем здесь ничего не стоило.
Да и «пустышки» из болот не помогут. Они жизнеспособны, пока хранятся в особых условиях. Теперь, полежав на свежем воздухе, они стали просто органическими отходами.
Я, конечно, не надеялся, что на базе нас ждут фанфары, ковровая дорожка и банкет в честь счастливого спасения. Я ждал хотя бы сочувствия, хотя бы проблеска радости или удивления у тех, кто принимал нас после всех кошмаров, пережитых нами в болотах.
В больнице витала атмосфера беды и боли. Собственно, это была и не больница, а просто место для хранения полуживых человеческих обрубков. Для временного хранения. Такая же казарма, только тоскливая и тихая.