— А номер? — озабоченно спросил Щербатин.
У меня оставался только один вариант. И если он не подействует, значит, надеяться больше вообще не на что.
Я оказался в узком дворе и тут же заметил, что в небе уже висит угловатая черная машина с оранжевой полосой. Мое положение стало не просто опасным, а критическим. И, как назло, ни одного заброшенного подвала, которых так много в рабочих кварталах.
Девочки уехали, я не успел даже их толком разглядеть. Мы снова принялись пить и плакаться друг другу в жилетку. Мы разбили оба бокала, а я вдобавок кокнул две еще не пустые бутылки, поэтому Щербатин сам поил меня из горлышка.
Этой ночью я больше не уснул. Утром — трясущийся, бледный, скорченный в три погибели — я позвал санитара. Тот долго скреб затылок, потом заявил, что вчера уже давал мне направление к медику.
— О чем ты говоришь? — насторожился Щербатин.