А что, собственно, я понимал? Наверно, чувства. Понимал настолько, что мог легко применить их к себе. И вот они начали оживать — те самые чувства, эмоции, фантазии, по которым я уже успел истосковаться.
Когда Щербатина перекатывали на носилки, он снова вскрикнул. Его глаза в этот момент открылись — они были совершенно ясными.
— Не стоит хамить самому близкому другу, Беня. Я ведь знаю, тебе всегда требуются слушатели. Наверняка созрела очередная печаль. Кто, как не я, выслушает и поймет?
Она села, выпрямив спину, одернула свою форму и наш халат. Придала лицу соответствующее выражение.
Мне захотелось провалиться в недра дивана и сгинуть там. Но Щербатин ткнул меня локтем.
— Спи, сколько хочешь. Я только дров еще наберу.