— Да при чем тут… — с досадой ответил он. — Любовь — это протест будням. Это единственная романтика, доступная нам.
— В образцового гражданина, — равнодушно ответил я.
— Я не буду размениваться на мелочи. — Тон капитана вдруг сделался резче, в глазах блеснули психопатические искорки. — Я приду в дом из нескольких комнат. У меня будет домашний помощник. У меня будет право каждый день посещать развлекательные центры, причем с отдельным столиком. За этот столик я смогу садиться с любой женщиной. Меня будет возить наземная машина…
Плазменные вспышки стали чаще, но толку от них было мало. Бойцы не видели ивенков, они наугад палили по местам, где те могли прятаться. Движение снизилось до скорости черепахи, все осторожничали.
— Невероятно! Какое самообладание! — загудело общество. — Пройти мимо социального надзора! Отважная женщина!
Щербатин поглядел на меня долгим, усталым взглядом, потом махнул рукой.