– Да, я допросил касоргов вашего сына, – вздохнул кё Этхе. – Он повторил вашу судьбу, мой господин, влюбился в рабыню, но, в отличие от вас, эта рабыня ему не принадлежала. Ради ее покупки и были проданы поместья. Девушка воспитывалась в приюте работоргового дома «Астеан». Да-да, того самого, принадлежащего королевской семье.
– Тому есть важная причина, – тяжело вздохнул Санти.
– Как скажешь, – поморщился Лирган. – Только ненадолго, пожалуйста. У парня наконец-то начало что-то получаться, мне хотелось бы закрепить полученные им навыки.
Как Маран справлялся с необходимостью поступать таким образом? Как справлялся с собственной совестью, рвущей в клочья душу? Ведь нет же другого выбора, хоть ты сто раз сдохни, нет! Санти сжал кулаки и замычал от отчаяния, так тошно ему еще никогда не бывало. Бремя императора… Проклятое бремя… Его бремя… До самой смерти – его.
Накинув на голову капюшон, Шен вернула на место туманную маску и повела Четырнадцатую к выходу, плюнув по дороге на слабо шевелящуюся кучу слизи, в которую превратился старший воспитатель. Нравилось ей быть эльдаром. Даже несмотря на то, что стала из-за этого бесплодной, нравилось. Знания, данные Хранилищем Памяти, казались необъятными. Да и навыки боя она получила, теперь следовало только довести тело до нужной кондиции.
– Что?! – подпрыгнул в седле Вастиан. – Всем подразделениям! Перейти с походного порядка в боевой! Занять оборону!