Это помогло бы диспетчерам принимать более взвешенные решения и четче взаимодействовать с поездными бригадами. Понятно, что у диспетчеров свои инструкции, нарушать которые они не вправе, но временами машинисты просто не видят логики: вот зачем ты так делаешь, ну зачем?..
Они называют это «тело». Так и говорят: «свалилось тело под состав». Во-первых, часто падают настолько пьяные, что уже не люди, а тела. Во-вторых, защитная реакция психики: надо так обозвать происшествие, чтобы не звучало слово «человек».
В-третьих, именно там наш герой обрел дело по себе – то, которым смог надолго и всей душой «заболеть». То, которым гордится.
Однажды он выгнал такого из первого вагона, предупредив, что если побирушка не выйдет, то на следующей станции его встретит милиция. И что? Тот вышел на платформу и материл машиниста в голос. А пассажиры на протяжении нескольких станций выходили из вагона, стучали в дверь кабины, и на вопрос «Что случилось?» Макс получал порцию ругани – какая же он сволочь и мерзавец. Как он посмел выгнать бедного мальчика, у которого умерла мама, и ему нечего есть.
– Да все равно их нет. Один только товарищ Любимов считает, что норма для машиниста, проспавшего три часа после восьми часов на поезде, равна норме для человека, отдохнувшего перед сменой…
Лица людей, стоящих на платформе, размыты в бледные пятна. Усталый разум дает подсказку тому, что не успели заметить глаза. Так в утренней толпе можно увидеть человека, которого ты не видел лет десять. Не факт, что это он.