Раскрашенные суетливо, неловко окружили близнецов. Снова задрожал серебряный смех.
– Было бы заметно. Нет, тут никто не входил и не выходил.
– И слышь-ка, Ральф, – Хрюша быстро оглянулся и наклонился к Ральфу, – ты и виду не показывай, что мы тоже там были, когда этот танец. Ты Эрикисэму не говори.
– Я больше не могу ветки таскать, – сказал Эрик. – Я устал.
Протест был такой пламенный, что в его искренности никто бы не мог усомниться.
– Нам надо сейчас же провести собрание. Не для шуточек. Не для того, чтоб хихикать или сваливаться с бревна, – малыши на кувыркающемся бревне хихикнули и переглянулись, – не для того, чтоб остроумие показывать и… – он поднял рог и с натугой искал словцо похлеще, – умничать. Совсем не для этого всего. А чтобы поговорить начистоту.