— Эрнестина, это мисс Элизабет… Ах, ее нет? Тогда, как только она появится, передай, что одну из дам нашей Лиги показывают по телевизору… Да, верно, спасибо.
Первые солнечные лучи проникают сквозь оконное стекло. Я вздрагиваю, внезапно осознав, что жуткий крик, который меня разбудил, — мой собственный.
Чем больше стараюсь уснуть, тем хуже получается. Я будто слышу гул голосов — люди по всему городу обсуждают нашу книгу. Как тут уснешь при таком шуме? Думаю про Флору Лy — если бы мисс Хилли не уверяла направо и налево, что книжка не про Джексон, мисс Эстер, глядишь, и уволила бы ее. Ох, Минни, Минни. Как же благородно ты поступила. Позаботилась обо всех, кроме себя. Надеюсь, я сумею тебя защитить.
— Хилли, ты что, заболела? Выглядишь чудовищно, — говорит мама.
— Я просто поищу что-нибудь, спасибо, — перебиваю я. Уж как-нибудь разберусь, не заплутаю среди стеллажей. Не сообщать же ей, за чем именно я пришла. Прямо слышу, как она шепчет подружкам по Лиге: «Я знала, что с этой Скитер Фелан что-то не так, она искала материалы про негров…»
Первое, что поражало в Константайн, помимо ее роста, — глаза. Светло-карие, удивительного медового цвета — совершенно неожиданно на фоне темной кожи. Я никогда не видела у чернокожих таких светлых глаз. Вообще-то в Константайн можно было разглядеть множество оттенков коричневого. Локти у нее были абсолютно черные, а зимой они покрывались белой шелушащейся корочкой. Кожа на руках, шее и лице — черная как смоль. Ладони оранжевого оттенка, и мне всегда было любопытно — стопы тоже такого цвета или нет, но я никогда не видела Константайн босиком.