Эула, эта закрытая раковина, начала говорить, даже не успев присесть, не дожидаясь, пока я объясню условия, и умолкла лишь к десяти вечера.
— Да вовсе нет. Просто сидела, совсем обалдевшая, с книжкой в руке.
Тяжело вздыхаю, уж больно неохота ей рассказывать. Но делать нечего.
— Нет, мэм, — после долгой паузы произносит она.
— Как будто лучше умереть, чем задержаться во мне на лишнюю секунду.
— Евгения, вы видели обложку журнала «Лайф» на этой неделе? — Слышно, как она выдыхает сигаретный дым прямо в трубку.