— Ш-ш-ш! Не говори ей! Она меня отшлепает!
— Да так… с девочками. Вернусь к десяти. Как ты себя чувствуешь?
Разговаривая с чернокожими, Хилли повышает голос на добрых три октавы. Элизабет улыбается, будто обращается к ребенку, не собственному, разумеется. А я, похоже, начинаю замечать подобные детали.
— Евгения, ступай наверх и причешись — что, если неожиданно нагрянут гости?
— Что же, полагаю, пора на покой. Оставляю вас наедине, молодые люди. Евгения, — многозначительный взгляд в мою сторону, — не засиживайся допоздна, хорошо?
Выбираюсь из кровати и прислушиваюсь. На маму не похоже. Слишком высокий и резкий звук. Напоминает визг, будто что-то живое режут на куски.