Я быстренько прикидываю в уме, и получается, что даже за меньшее количество часов мне будут платить больше. Но если меня пристрелят, денег так и так не видать.
Недовольно поджав губы, мама опускает на руль свои руки в белых перчатках.
Она всегда была сильной женщиной, всегда боролась. После смерти Трилора она три месяца кряду каждый вечер приносила мне ужин. И каждый день приговаривала: «Ну уж нет, ты не оставишь меня одну на этой грешной земле», а скажу вам, я об этом всерьез подумывала.
— Она двадцать лет не видела свою дочь. Ты не имеешь права… запретить человеку видеться с его собственным ребенком.
Внимательно рассматриваю собственные руки, тревога уступает место раздражению.
Где-то в кустах хрустнула ветка, потом еще. Я мигом настораживаюсь. Мы тут у черта на куличках, случись что — кричи не кричи, на много миль вокруг никто не услышит. Прислушиваюсь, но звук не повторяется. Говорю себе, что это старые привычки, еще с тех пор, как боялась появления мистера Джонни. А может, у меня паранойя после вчерашней работы над книжкой вместе с мисс Скитер. Мне всегда тревожно после разговоров с ней.