— С утра, — отвечает она и начинает плакать, прикрыв локтем лицо.
— Большое спасибо, — говорю я. — Очень хороший чай.
— Откуда ты… почему ты решила, что это про Хилли?
— Мама. — Заставляю себя взглянуть ей прямо в глаза. Она страшно исхудала, ключицы выпирают под тонкой кожей, но взгляд все такой же пронзительный. — Что произошло? Что произошло между тобой и ее дочерью?
Зажигаю огонь, и мы смотрим, как жир тает на сковороде.
— Верно, — соглашаюсь я. Она впервые вспоминает о Константайн после нашего тяжелого разговора.