– Парни, ему крышка! – заверещал Гоблин, приплясывая от возбуждения. Его голос, обычно напоминающий скрип ржавой дверной петли, превратился почти в визг. – Считайте, что он уже подвешен на мясницкий крюк. На большой такой. А ты что об этом думаешь, жалкий призрак-недомерок? – промяукал он, обращаясь к Одноглазому.
Он смотрел на Ильмо с холодной яростью. Ильмо выдерживал его взгляд, даже не моргая. Он тоже был крутым парнем.
– Ты говорил слишком логично. Иди сюда, давай присядем.
Я отнес Душелову тарелку с яичницей. Сам не знаю почему. Он редко ест и почти никогда не завтракает. Но он взял тарелку и отвернулся.
— Это ты что здесь делаешь? — его губы дрогнули и он их тут же крепко сжал. — Отец должен был всех отпустить.
Я прятала улыбку в воротник куртки и молчала.