Весь луг был усеян приземистыми, широкими и черными бугорками. Повсюду лежали тела.
– Сядь где-нибудь и посмотри, Костоправ. Гоблин с Одноглазым уже отработали свое представление, теперь настала очередь Десяти. – Душелов излучал уверенность – одновременно сильную и зловещую, – поэтому я предположил, что мятежники угодили в какую-то ловушку, расставленную Взятыми. Я последовал его совету и вернулся на свой одиночный наблюдательный пункт. По дороге я прошел через лагерь, встревоженный необычным зрелищем. То здесь, то там по толпе солдат пробегал шепоток страха, усиливаясь и затихая подобно бормотанию отдаленного прибоя.
– Для них в диковинку, что солдаты Госпожи платят, – сказал Ворон. – Обычно они попросту хватают все, что им понравится.
– Пусть все заглохнет само, – сказал он с отвращением. – По контракту мы не обязаны совершать самоубийство.
Да, смотрится здорово, но что там, под сахарной оболочкой?
Одноглазый остановил фургон в центре площади.