— Ироническое катание на велосипеде? Что-то новенькое.
— Ты сам сказал, что тебе неловко и тяжело. Вот я и спрашиваю: раз тебе так неловко и так тяжело, ты намерен прекратить? Или продолжишь в том же духе? — Я говорил все это, глядя на щетинку над переносицей Уэйда. Это место он всегда выбривает, чтобы получить две брови из своей сросшейся мохнатой бровищи. — Думаю, вопрос не праздный. И он имеет прямое отношение к нашей беседе.
— Пенни Мор? Да. Мы очень дружили. Как она? Где?
— Помню, ты всегда требовала, чтобы мы самовыражались. Выплескивали эмоции.
— Все девчонки любят Элис, — громко, подвирая мелодию, поет Филипп из репертуара Элтона Джона.
— И на фиг нам это надо? — произносит Филипп, делая сверхдлинную затяжку. Выдувает идеально круглое колечко, а вдогонку подпускает в его середину еще дымка. В этих никчемных мальчишеских забавах Филиппу равных нет. Он умеет зажечь спичку, чиркнув ею по ногтю, открыть зубами бутылку пива, закинуть сигарету в зубы прямо из пачки, простучать на губе бравурную увертюру из оперы «Вильгельм Телль», прорыгать гимн Америки, пукнуть по заказу и даже вывихнуть плечевой сустав, а потом без натуги вставить его обратно.