— Я пойду к судье, — мягко отстранив руки Аланы, я шагнула вперёд. — Я пойду к бургомистру… Пусть меня спросят. Я поклянусь жизнью, что человек по имени Луар Солль не совершал тех ужасных преступлений, в которых его обвиняют. Мало того, что он по природе своей не в состоянии быть убийцей — но в последние дни весны он был далеко, и я кровью поклянусь, что это так! — я говорила всё громче, и губы мои тряслись.
Луар, ты помнишь, как я лила тебе воду на спину и на затылок. Ты умывался… И в тазу я видела отражение твоего смеющегося лица. Потом звенели потоки воды — отражение терялось… и возникало опять. И с этого лица падали капли — будто бы ты весенняя берёза… истекающая берёзовым соком… Которого я не пила много лет… Тропинка муравьёв, сладкий сок на белом стволе…
Уже через мгновение он понял, зачем. Разбойникам просто некуда было отступать — привычные жить на пороге смерти, приноровившиеся убивать, они и умирать умели. Да не в петле на площади, а в схватке, пусть даже с превосходящим противником, лишь бы утащить за собой как можно больше чужих жизней… Они будут резать всех подряд, подумал Эгерт. Они бы и лошадей перерезали.
От неловкого движения баланс нарушился. Земля опрокинулась на бок, и он увидел полосу побережья, за которой расстилалось бесконечное голубое пространство.
— Странно… если она не понимает… Там, в этой Башне, может содержаться… и почти наверняка содержится… приносящее беду… нельзя быть, как ребёнок…
Старик решил не отвечать — ребятишки увидят, что он разговаривает сам с собой, и испугаются.