— Да что ты такое говоришь, девка? — Семирад даже не возмутился — изумился. Отказать ему? Какая-то…
Внутри, уютно свернувшись, спал младенец. Обычный младенец, крепенький, розовый, с белыми кудряшками. Младенец как младенец. Здоровый с виду, но совсем обычный. И не скажешь, что княжич.
— О чем это вы договорились? — спросил Гошка чуть погодя, когда Ахмед и его родичи покинули подворье.
Полоняники повалились наземь. Кто-то вовремя сообразил, что к чему, остальные — потому что веревки были общими. Их сторожа, вооруженные лишь плетьми (луки — в налучах, со снятыми тетивами), завопили, призывая помощь. Самые храбрые схватились за сабли и пики и попытались дать отпор…
Затем Богуслав и Антиф посетили церковь. Сложенная из ровных ошкуренных стволов, свежевыбеленная, устремленная в небеса, Богуславу она очень понравилась. Убранство внутри было бедновато, без привычной Богуславу ромейской богатой пышности, но вырезанный из простого дерева Спаситель глядел ясно и просветленно. Он не презирал собственную боль, как это делали нурманы и варяги, смеющиеся в лицо своим мучителям. Для него боль не имела значения. Он видел Истину.
Бывший воевода Роговолта сказал правду. Вспомнить хотя бы историю Лучинки… Но Славка всё равно был уверен, что поступил правильно.