— Из-за этого варяжонка нас всех посадят в яму, — ворчал Мамед, недобро поглядывая на Гошку.
Он совсем не устал и готов был драться еще и еще. Он был готов убить всех, кто убил его родных, кто обесчестил мать…
— Благодарю тебя, благородный человек, за твою христианскую помощь, — с чувством произнес монах на хорошем ромейском.
— Что ж тогда дань Киеву присылать перестали? — усмехнулся Богуслав.
— Совсем я здесь, на юге, поглупел, — сказал он. — Забыл уж, как в вики ходят. Значит, Олав теперь — «морской ярл»?
Гошка сорвался с места и помчал стрелой. Бегать по лесу он умел быстро. Но прямо он бежал, только пока Рёрех мог его видеть. Потом свернул в сторону, нырнул в овражек, пробежал понизу, по камешкам, чтоб следов не оставлять, вылез аккуратненько и нырнул в малинник. Нырнул, успокоил дыхание, затаился и прислушался.