Этот драться и вовсе не хотел: честь вынудила. Первый, покойничек, приходился ему племянником.
— Неужели отдал бы лехитскому пану? Вот, значит, как ты меня любишь!
Гошка вспомнил о бате и тут же — о мамке. И едва не заплакал. Но сдержался, прикусив губу.
Коня Гошке дали доброго. Пусть и старого, но настоящего верхового, не из тех, что рало или телегу тянет.
Эх, Богуслав, Богуслав… Пора бы ему и вернуться.
— Не думаю, что слова эти касаются диких язычников, — возразил пан Яцек.