Задача его была проста. В тридцати шагах от Гошки, на гибком пруте пялилась дырками-глазницами пустая тыква. Вот в эти дырки Гошке и следовало посылать стрелы.
— Эти деньги — мне, — уточнил он. — Наемникам император должен заплатить отдельно. Столько, сколько положено.
Вокруг Рогнеды — жены и дочери киевской и союзной знати. Там и Доброслава Артёмова возвышается. Аккуратно кушает утиное крылышко. Если бы Сладислава не побрезговала языческим пиршеством, сидела бы сейчас среди них.
— Да Кведульв и возглавил, — быстро сказала Рогнеда. Как они со Славкой и договаривались. И добавила от себя: — Богуслав сначала сам хотел, но Кведульв сказал, что его первое дело — меня сберечь. Вот он, едва битва началась, меня с Мавкой в лесу и спрятал. Оставил с нами побратима своего, Антифа, да и вернулся. А там уже все кончилось. Злодеи кого повязали, кого побили. — И не преминула кинуть камень в огород нелюбимого полоцкого наместника: — Кабы Лунд твой нам настоящих гридней дал, а не ополченцев косоруких, мы б отбились.
— Так и надо! — убежденно произнес Машет. — Себя в его годы вспомни, Усташе! Иль ты другим был?
Кулиба сотника еле отговорил. Пускаться в погоню с факелами по незнакомому лесу — дело пустое. Вятичи тут все тропки знают. Услышат погоню, свернут незаметно — вот и потерялись. Богуслав корил себя, что не послушал отца, не взял с собой в лодью пару собачек. Но кто ж знал? То есть отец, наверное, знал, раз ведун. А он, Славка, дурень — не послушал.