А утром, веселые, побежали в корчму. Праздновать. Не ведая о том, какую беду навлекли на вдову Ярополка (что их, впрочем, мало беспокоило) и на самих себя, родимых (а это совсем другое дело!), поскольку Киев хоть и великий град, но — тесен, и тайное в нем часто становится явным.
— Думай! — разрешил Рузила. — Сроку тебе — до полудня. А там — или сдавайся, или готовься умереть!
— Ах денно и нощно? — страшным голосом рявкнул князь. — А вот это — что? — Владимир швырнул под ноги Блуду пергаментный свиток. — Благодари своего ромейского бога, что я прежнее добро помню! Не то висеть бы тебе в пытошной!
— Ведомо ли тебе, что твой воспитанник Олав Трюггвисон подался к лехитам?
Добрыня кликнул одного из своих, распорядился негромко…
Что ж, подумал Славка, будем ждать переговорщика.