— Щедро, но все-таки слишком мало. Будешь спать, где положат, богатенький рус.
Владимир беседовал с разными жрецами — и знал, что богов на свете много. Есть большие, есть малые. Есть сильные, есть хитрые. Вырежи из древа идола, обряд сверши, кровью ему ноги покропи — вот и станет идол богом. Чем больше кумир, чем лучше кормишь его, тем бог в нем сильнее и к тебе добрее. Потому жрецов жрецами и называют, что богов жерят-кормят. Потому и дружбы между жрецами нет: богов-то много. На всех жертв не хватит. Но Христос ромеев и Христос латинян — один и тот же. А то, что говорил монашек, это все равно как новгородского Перуна златоусого против здешнего, киевского, Перуна подзуживать.
Сладиславе он так и сказал. Может, в этом походе сподобит Бог: вернется невестка в тягости.
— Разом пойдем! — пресек назревающую ссору Владимир. — И ополчение тоже пустим. Таран готов — пусть ломают ворота. На стенах от них все равно пользы не будет.
— Этого добра еще нанюхаешься, — пообещал Артём. — Отпереть ворота!
С другой стороны Лучинки опустился Хриси. Рявкнул: «Жирняй, пива!» — и подмигнул девке.