— Почему же он не разрешает? — продолжаю я удивляться.
— Я там был, — укоризненно заявляет он. — Еще раз. Сначала вы человека туда гоните, а потом знать ничего не хотите!
— Миллион, — заявляет тот, слегка смущенный.
— Мир праху его, — говорит Георг. — Пойдем, нужно, как принято, выразить им сочувствие.
— Завтра воскресенье. И он мне нужен именно завтра.
— Пусть лучше памятник останется у меня навеки, мародеры проклятые! — хрипит Кнопф и захлопывает окно.