Он умолк, и в нервном хихиканье малышей был призвук ужаса и сочувствия.
Ральф смотрел на них, ему было и завидно, и противно. Он выждал, пока они угомонились, пока замолкли последние отзвуки песни, и только тогда заговорил.
– Ага. Запыхаюсь я. У меня у одного со всей школы астма, – сказал толстый не без гордости. – А еще я очки с трех лет ношу.
– Остальным – ложиться спать, как только сядет солнце. А нам втроем, Морису, мне и Роджеру, придется поработать. Выходим перед самым закатом…
– Надо новый список составить, кому когда дежурить у костра.
Наконец они подались вперед, они вглядывались ему в лицо.