Гарни положил бинокль на место, понимая, что сигнал, конечно, заметили. Место ему нравилось. Хребет создавал какую-то видимость безопасности. Они углубились в пустыню, нападение маловероятно… но все же. Гарни просигналил экипажам рассыпаться под хребтом, осмотреть его и занять посты, но пониже, чтобы детекторы не выдали их издалека Харконненам.
Он отвернулся от нее к ночной тьме за стенкой палатки. «Почему я не' могу плакать?» — удивился он. Каждая клетка, каждый мускул в его теле жаждали этого, но ему не будет дано облегчения.
— Нет. Но может быть, она звала меня этим именем, я только что подумал об этом. — И Пол снова закрыл глаза. — Она просит меня рассказать ей о водах. Я беру ее за руку. И говорю, что прочту ей стихи. И я читаю ей… только приходится пояснять некоторые слова… пляж, и прибой, и водоросли, и чайки.
«Картаг, — подумала Джессика, — осиное гнездо Харконненов».
Фейд-Раута почувствовал, что успокаивается. «Если Хават и замыслил предательство, — подумал он, — с этим рабом я управлюсь. Ведь яд на моем длинном ноже, не на коротком. Даже сам Хават не знает об этом».
— Оценив стоимость ремонта и количество работоспособного оборудования, мы определили эксплуатационные расходы. Естественно, для страховки мы приняли минимальный уровень. — Он зажмурил глаза и в полутрансе ментата произнес — При Харконненах на обслуживание и заработную плату шло не более четырнадцати процентов дохода. Хорошо, если нам для начала удастся ограничиться тридцатью процентами. С учетом повторных инвестиций и их роста, а также доли КАНИКТ и военных расходов наша прибыль составит шесть-семь процентов, пока мы не сумеем заменить изношенное оборудование. Тогда прибыль возрастет, и ее можно будет поддерживать на уровне двенадцати-четырнадцати процентов, — он открыл глаза, — если только мой господин не желает обратиться к методам Харконненов.